Несущий Свет - Страница 7

Наконец, господин Берг соизволил оглянуться. Лицо его, контрастируя с импозантной фигурой, показалось странно невыразительным и очень бледным, словно Наташин дядя страдал малокровием или пользовался пудрой. Черные – от природы или казавшиеся такими в полумраке – глаза глядели спокойно и без малейшего удивления.

– Господин Косухин! Прошу садиться. Чем могу служить?

Голос у Берга оказался под стать фигуре – громкий, басовитый, и даже негромкий тон не мог скрыть его мощи…

– Я… – начал было Степа, присаживаясь на высокий, с резной спинкой стул.

– Вы, насколько я знаю, знакомый Натальи Федоровны, – прервал его Берг таким же внешне равнодушным тоном, – как сообщил мне господин Валюженич, вы были вместе с нею в Индии… Я благодарен вам, сударь, за внимание, но должен сообщить, что Наталья Федоровна нездорова. Поэтому ваш визит представляется излишним. Вас она не помнит, а лишние напоминания о пережитых ею страданиях будут по мнению врачей ей не на пользу…

Косухин сидел, сжавшись в комок. Берг подавлял, его огромная фигура нависала над Степой, и Косухин чувствовал себя крайне неуютно, словно и в самом деле в чем-то провинился.

– Поэтому, сударь, еще раз благодарю за внимание к нашей семье и на этом прошу завершить вас визит.

– Ну, это я понял, – Степан наконец-то собрался с силами и встал. – Только у меня к вам еще одно дело…

Берг никак не реагировал, всем своим видом показывая, что пребывание Степы в его кабинете и так затянулось.

– Какое же дело, сударь? – теперь голос звучал громче, и в нем чувствовалось раздражение.

– Рцы, мыслете, покой, – рубанул Косухин, вспомнив странный пароль, который когда-то услыхал на ледяном холоде посреди утонувшего во тьме кладбища. – Я по поводу «Мономаха»…

Берг секунду-другую молчал, затем медленно опустился в огромное кресло. Черные глаза смотрели на Степу не мигая, но в этом взгляде по-прежнему не чувствовалось ничего, даже легкого любопытства.

– Какое отношение, сударь, все это имеет ко мне?

– Я брат полковника Лебедева.

Черные глаза на миг вспыхнули, но в них и теперь не было любопытства

– в них горел гнев.

– Значит, вы – Косухин, комиссар Челкеля? Забавно…

«Интересно, а за кого он меня раньше принимал? – удивился Степа. – Ведь я же, чердынь-калуга, сразу представился?»

– В таком случае попрошу вас немедленно покинуть этот дом. Я не приемлю теории и практики господ большевиков. Вы и вам подобные – хуже чумы. Уходите!

– Я уйду! – Степан старался говорить как можно спокойнее, но теперь уже проняло и его. – Но сначала вы сообщите мне, господин Берг, что случилось с моим братом.

– У меня нет сведений о полковнике Лебедеве, – тихо и как-то устало проговорил Берг. – Ни он, ни господин Богораз не выходили на связь. Тускула молчит… Это все, что я могу вам сообщить…

Степе показалось, что в комнате внезапно стало совсем черно. Николай не вернулся! Случилось что-то страшное. Что именно, не хотелось и думать…

– Хотя и не разделяю ваших политических симпатий, все же считаю своим долгом выразить свое сочувствие. Надеюсь, все же, что господин Лебедев еще выйдет на связь и вы сможете встретиться с братом…

Тон сочувствия был ледяным, и Степе стало еще тяжелее. Берг стоял у стола, огромные руки легли на раскрытую страницу древней книги, и тут Косухин вздрогнул: на указательном пальце Берга тускло сверкнул большой тяжелый перстень, которого он вначале не приметил. Похоже, хозяин дома уловил его взгляд – рука с перстнем исчезла за спиной.

Впрочем, эту мелочь Косухин приметил лишь мимоходом. Он все еще не мог осознать случившегося – брат не вернулся.

– Я… хочу… Я вам не верю! – наконец, не выдержал Степа. – У вас должна быть система связи! Этот… «Пространственный луч»! Вы должны знать, что случилось с «Мономахом»!

– Я не обязан отвечать на подобные вопросы, но, если настаиваете, объясню. Связь с «Мономахом» велась с земли – с полигона Челкель. Из того, что мне успела рассказать Наталья Федоровна, я понял, что рубка управления взорвана и связь, естественно, прервалась. Установка, о которой вы упомянули, должна заработать в случае благополучного прибытия «Мономаха» на Тускулу. Одно из двух: или господину Богоразу не удалось наладить ее, или случилось нечто худшее. Нам с вами, господин Косухин, остается лишь ждать…

– Ладно, – Степа мотнул головой. – Я буду ждать. А сейчас я хочу видеть Наташу… Наталью Федоровну. Я должен увидеть, что с ней все в порядке.

– Я уже говорил вам, сударь…

– А я уже слышал! Я ничего не буду это… напоминать. Познакомьте нас, будто я ваш гость и все. Я хочу увидеть, что она здесь и жива.

Берг на мгновение задумался, затем нажал кнопку вмонтированного в крышку стола электрического звонка. Дверь кабинета бесшумно растворилась, и на пороге возник тип в смокинге.

– Где сейчас Наталья Федоровна?

– Они с господином Сен-Луи собираются в театр…

– Пригласите…

Косухин повернулся к двери и замер. Минута, другая – и вот в коридоре послышались быстрые шаги. Во рту у Степы пересохло. Секунда – и Наташа уже была в кабинете. На ней оказалось роскошное вечернее платье, на шее сверкало большими камнями колье. Девушка ничуть не походила на ту, с которой Степа пробирался черными подземельями Шекар-Гомпа. Встреть он раньше такую – то и не оглянулся бы. Обычная дворяночка, каких Степа, в силу своего классового чутья, не выносил.

– Что случилось, дядя? Добрый вечер, сударь. Извините, не заметила…

Последнее, естественно относилось к Степе. Сказано это было так, словно в кабинете Карла Берга появился новый предмет мебели.